Как известно, в своей речи 3 июля 1941 года Сталин, поняв, что одного учения Маркса и Ленина явно недостаточно, вспомнил имена великих русских полководцев: Александра Невского, Дмитрия Донского, Александра Суворова и Михаила Кутузова, имена людей, преданных забвению революционной историографией первых лет советской власти…
Осенью 1941 г., когда в немецких газетах появились сообщения с пометкой «г. Калинин», на основании директивы Ставки ВГК из соединений правого крыла Западного фронта был образован Калининский фронт. В этих условиях Сталин, который вспомнил имя князя Александра Невского, думается, мог бы вспомнить и имя его племянника — князя Михаила Ярославича Тверского, тем более что на памятнике «Тысячелетию Руси» в Новгороде Михаил Тверской изображен рядом с Александром Невским…
После Батыева нашествия на Русь именно в Тверь потянулись люди из разоренных мест. Тверь первой на униженной и ограбленной Руси выдвинула политического деятеля общенационального масштаба. Это оказался князь Михаил Ярославич Тверской. В 1305 году он первым называет себя не просто великим князем Владимирским, но и великим князем Всея Руси. Михаил Тверской первым из русских князей понял, что причиной слабости Руси является ее раздробленность, что для успешной борьбы с ордынским игом нужно объединить русские земли. Чтобы объединить русские княжества, ему приходилось вести борьбу с Москвой и Новгородом, поддерживать непростые дипломатические отношения с Ордой.
В декабре 1317 года в битве при селе Бортеневе в 40 верстах от Твери тверская рать разбила полки московского князя Юрия Даниловича. Это была одна из разборок между князьями, которыми была богата вся русская история. Только особенностью этой битвы между Тверью и Москвой было то, что союзником князя Юрия Даниловича был посланник хана Узбека, татарский воевода Кавгадый.
Если хан Тохтамыш счел нужным наказать Дмитрия Донского, который в Куликовской битве разгромил крымского темника Мамая, то хан Узбек тем более не мог простить Михаилу Тверскому позора поражения татарского войска в битве при селе Бортеневе. Над Тверью стали сгущаться тучи.
Чтобы отвести угрозу от своего города, в 1318 году Михаил Тверской едет в Орду для объяснений с ханом Узбеком. Бояре, сыновья отговаривали князя, но он, согласно преданию, ответил им так: «Если я не поеду, то вотчина моя в полону будет и множество христиан убито, придется же когда-нибудь умирать, то не лучше ли теперь положить свою душу за многие души». После жестоких и долгих истязаний князь Михаил Ярославич был убит в Орде. Надеждам Михаила Тверского спасти Тверь от погрома не суждено было сбыться. Вскоре трагическую судьбу князя Михаила Ярославича разделят его сын и внук, а московский князь Иван Калита именем хана будет наводить порядок в Твери…
В годы Шемякинской смуты в Москве началась жестокая борьба за великокняжеский престол между сыном Дмитрия Донского Юрий Дмитриевичем и внуком Дмитрия Донского Василием Васильевичем. (Смута получила свое название по имени одного из сыновей Юрия Дмитриевича — Дмитрия Шемяки, который желал для себя больше власти). В то время, когда Москва, раздираемая усобицами, находилась в состоянии упадка, происходит краткий процесс возвышения тверского княжества. «Слово инока Фомы» прославляет тверского князя Бориса Александровича как «самодержавного государя», достойного встать во главе всей Русской земли. Пройдет немного времени и сын Василия Темного, став Государем всея Руси Иваном III, упразднит Тверское княжество, а опричники его внука уничтожат и тень величия Твери. Однако именно здесь, на Тверской земле, в Старице, в городе, основанном князем Михаилом Тверским, Иван Грозный будет принимать посла Папы Римского. Почему? Можно только догадываться…
В течение многих подтатарских лет Тверь и Москва жестко спорили друг с другом за право проводить одну и ту же в целом программу. Поражение Твери в этой борьбе было обусловлено стечением ряда факторов. Но идея собирания русских земель и идея самодержавия родились на Тверской земле, и эти идеи не заглохли.
Нам не суждено знать, как бы развивалась русская история, если бы победила Тверь. Можно только сказать, что это была бы другая история, возможно, с меньшим влиянием татарщины.
